Повесть о Ходже НасреддинеГлава пятая.Достигнув противоположной части города, он остановился, поручил своего ишака заботам чайханщика, а сам, не теряя времени, отправился в харчевню.Там было тесно, дымно и чадно, стоял шум и гам, жарко пылали печи, и пламя их озаряло потных, оголенных до пояса поваров. Они спешили, кричали, толкая друг друга и раздавая подзатыльники поварятам, которые с безумными глазами метались по всей харчевне, у величивая давку, галдеж и сутолоку. Булькали огромные котлы, накрытые деревянными пляшущими кругами, сытный пар сгущался под потолком, где с гудением вились рои бесчисленных мух. В сизом чаду яростно шипело, брызгалось масло, светились стенки накаленных жаровен, и жир, капая с вертелов на угли, горел синим душным огнем. Здесь готовили плов, жарили шашлык, варили требуху, пекли пирожки, начиненные луком, перцем, мясом и курдючным салом, которое, растопившись в печи, проступало насквозь через тесто и кипе ло мелкими пузырьками. Ходжа Насреддин с большим трудом отыскал место и втиснулся так плотно, что люди, которых сдавил он своей спиной и боками, крякнули. Но никто не обиделся и не сказал Ходже Насреддину ни слова, а сам он и подавно не обижался. Он всег да любил жаркую давку базарных харчевен, весь этот нестройный гомон, шутки, смех, крики, толкотню, дружное сопение, жевание и чавканье сотен людей, которым, после целого дня тяжелой работы, некогда разбираться в кушаньях: несокрушимые челюсти все перемел ют - и жилы , и хрящи, а луженое брюхо все примет, только подавай, чтобы много было и дешево! Ходжа Насреддин тоже умел закусить основательно: он съел без передышки три миски лапши, три миски плова и еще напоследок два десятка пирожков, которые доедал че рез силу, верный своему правилу никогда ничего не оставлять в миске, раз деньги все равно заплачены. Потом он полез к выходу и когда, работая изо всех сил локтями, выбрался, наконец, на воздух, то был весь мокрый. Члены его ослабли и растомились, как будто он только что побывал в бане, в руках у дюжего мойщика. Вялым шагом, отяжелев от еды и жары, наско ро добрался он до чайханы, а добравшись - заказал себе чаю и блаженно растянулся на кошмах. Веки его смыкались, в голове плыли тихие приятные мысли."У меня сейчас много денег; хорошо бы пустить их в оборот и открыть какую-нибудь мастерскую - горшечную ил и седельную; я ведь знаю эти ремесла. Хватит мне, в самом деле, скитаться. Разве я хуже и глупее других, разве у меня не может быть доброй, красивой жены, разве не может быть у меня сына, которого носил бы я на руках? Клянусь бородой пророка, из этого го рластого мальчишки выйдет отъявленный плут,я уж постараюсь передать ему свою мудрость! Да, решено: Ходжа Насреддин меняет свою беспокойную жизнь. Для начала я должен купить горшечную или седельную мастерскую..." Он занялся подсчетами. Хорошая мастерская стоила самое меньшее триста таньга, у него же было сто пятьдесят. С проклятиями он вспоминал рябого слугу: "Да поразит аллах слепотой этого разбойника, он отнял у меня как раз ту половину, которой недостает сейчас для начала!" И удача опять поспешила на помощь ему. "Двадцать таньга!" - вдруг сказал кто-то, и вслед за этими словами Ходжа Насреддин услышал стук костей, брошенных на медный поднос. На краю помоста, у самой коновязи, где был привязан ишак, сидели плотным кольцом люди, а чайханщик стоял над ними, заглядывая сверху через головы. "Игра! - догадался Ходжа Насреддин, приподнимаясь на локте.- Надо посмотреть хоть издали. Сам я, конечно, играть не буду: я не такой дурак! Но почему не посмотреть умному человеку на дураков?" Он встал и подошел к играющим. - Глупые люди! - шепотом сказал он чайханщику.- Они рискуют последним в надежде приобрести большее. И разве Магомет не запретил мусульманам денежных игр? Слава богу, я избавлен от этой пагубной страсти... Как везет, однако, этому рыжему игроку: он выигры вает четвертый раз подряд... Смотри, смотри - он в пятый раз выиграл! О безумец! Он обольщен ложным призраком богатства, между тем нищета уже вырыла яму на его пути. Что?.. Он в шестой раз выиграл!.. Я никогда еще не видел, чтобы человеку так везло. Смот ри, он ставит опять! Поистине нет предела человеческому легкомыслию; не может же он подряд выигрывать! Вот так и гибнут люди, поверив в ложное счастье! Следовало бы проучить этого рыжего. Ну, пусть он только выиграет в седьмой раз, тогда я сам поставлю п ротив него, хотя в душе я враг всяких денежных игр и давно бы запретил их на месте эмира!.. Рыжий игрок бросил кости и в седьмой раз выиграл. Ходжа Насреддин решительно шагнул вперед, раздвинул игроков и сел в кольцо. -Я хочу сыграть с тобой,- сказал он счастливцу, взял кости и быстро, опытным глазом, проверил их со всех сторон. - Сколько? - спросил рыжий глухим голосом. Его била мелкая дрожь-он торопился, желая взять как можно больше от своего мимолетного счастья. Ходжа Насреддин в ответ вынул кошелек, отложил на всякий случай в карман двадцать пять таньга, остальное высыпал. Серебро зазвенело и запело на медном подносе. Игроки встретили ставку легким взволнованным гулом: начиналась большая игра. Рыжий взял кости и долго тряс, не решаясь метнуть. Все затаили дыхание, даже ишак вытянул морду и насторожил уши. Слышался только стук костей в кулаке рыжего игрока - больше ничего. И от этого сухого стука вступала в живот и в ноги Ходжи Насреддина истом ная слабость. А рыжий все тряс, придерживая рукав халата, и не мог решиться. Наконец он метнул.Игроки подались вперед и сейчас же откинулись, вздохнув все разом, единой грудью. Рыжий побледнел и застонал сквозь сжатые зубы. Нa костях было всего три очка - верный проигрыш, ибо двойка выбрасывается так же редко, как и двенадцать, а все остальное годилось Ходже Насреддину. Встряхивая в кулаке кости, он мысленно благодарил судьбу, столь благосклонную к нему в этот день. Но он позабыл, что судьба своенравна и непостоянна и может с легкостью изменить, если ей слишком надоедают. Она решила проучить самоуверенного Ходжу Насредд ина и своим орудием избрала ишака, вернее, его хвост, украшенный на конце колючкамии репьями. Повернувшись задом к играющим, ишак взмахнул хвостом, задел по руке своего хозяина, костивыскочили, и в тот же миг рыжий игрок с коротким, придушенным воплем уп ал на поднос, накрыв собою деньги. Ходжа Насреддин выбросил два очка. Долго сидел он, окаменев, беззвучно шевеля губами,- все качалось и плыло перед его остановившимся взором, и странный звон стоял в его ушах. Вдруг он вскочил, схватил палку и начал дубасить ишака, бегая за ним вокруг коновязи. - Проклятый ишак, о сын греха, о вонючая тварь и позор всего живущего на земле!-кричал Ходжа Насреддин.- Мало того, что ты играешь в кости на деньги своего хозяина, но ты еще и проигрываешь! Да облезет твоя подлая шкура, да пошлет тебе всемогущий аллах я му на пути, чтобы ты поломал свои ноги; когда же ты, наконец, издохнешь и я избавлюсь от созерцания твоей гнусной морды ?!. Ишак ревел, игроки хохотали и громче всех-рыжий, окончательно поверивший в свое счастье. - Сыграем еще,- сказал он, когда Ходжа Насреддин, утомившись и запыхавшись, отбросил палку.- Сыграем еще: у тебя осталось двадцать пять таньга. При этом он выставил вперед левую ногу и слегка пошевеливал ею в знак пренебрежения к Ходже Насреддину. - Что ж, сыграем! - ответил Ходжа Насреддин, решив, что теперь уж все равно: там, где потеряны сто двадцать таньга, нет смысла жалеть последние двадцать пять. Он метнул небрежно, не глядя,- и выиграл. - На все!-предложил рыжий, бросив на поднос свой проигрыш. И Ходжа Насреддин выиграл опять. Но рыжий не хотел поверить, что счастье повернулось спиной к нему: -На все! Так сказал он семь раз подряд и все семь раз проиграл. Поднос был полон денег. Игроки замерли,- только блеск в глазах свидетельствовал о внутреннем огне, пожиравшем их. - Ты не можешь выигрывать подряд, если сам шайтан не помогает тебе! - вскричал рыжий.- Ты должен когда-нибудь проиграть! Здесь на подносе твоих денег тысяча шестьсот таньга! Согласен ли ты метнуть еще раз на все? Вот деньги, которые я приготовил, чтобы к упить завтра на базаре товар для моей лавки,- я ставлю эти деньги против тебя! Он достал маленький запасной кошелек, набитый золотом. - Клади на поднос свое золото! - вскричал разгорячившийся Ходжа Насреддин. Никогда еще в этой чайхане не было такой большой игры. Чайханщик забыл о своих давно вскипевших кумганах, игроки дышали тяжело и прерывисто. Первым бросил кости рыжий и сразу зажмурился,- он боялся взглянуть. - Одиннадцать!-закричали все хором. Ходжа Насреддин понял, что погиб: спасти его могли только двенадцать. - Одиннадцать! Одиннадцать!-твердил в неистовой радости рыжий игрок.- Ты видишь - у меня одиннадцать! Ты проиграл! Ты проиграл. Ходжа Насреддин, холодея, взял кости и уже приготовился их метнуть, но вдруг остановился. - Повернись-ка задом! - сказал он ишаку.- Ты сумел проиграть на трех очках, сумей же теперь выиграть на одиннадцати, иначе я немедля отведу тебя на живодерню! Он взял в левую руку хвост ишака и ударил себя этим хвостом по правой руке, в которой были зажаты кости. Всеобщий вопль потряс чайхану, а сам чайханщик схватился за сердце и в изнеможении опустился на пол. На костях было двенадцать очков. Глаза рыжего выкатились из орбит, остекленели на бледном лице. Он медленно встал и, восклицая: "О горе мне, горе!" - вышел, пошатываясь, из чайханы. И говорят, что с тех пор его не видели больше в городе: он убежал в пустыню и там, страшный, заросший весь диким волосом, бродил в песках и колючем кустарнике, беспрестанно восклицая: "О горе мне, горе!"-пока, наконец, не был съеден шакалами. И никто не пожалел о нем, потому что он был человек жестокий и несправедливый и причинил много зла, обыгрывая доверчивых простаков. А Ходжа Насреддин, уложив в переметные сумки выигранное богатство, обнял ишака, крепко поцеловал в теплый нос и угостил вкусными, свежими лепешками, чему ишак немало удивился, потому что всего за пять минут перед этим получил от своего хозяина совсем другое. |